Автор: я, великий и ужасный
Бета: сам себе бета 
Название: пока сие названия не имеет, но именование первой части (а будет их всего три) - "Рэй"
Дисклеймер: а вот хрен) полный оридж) Все мое и только мое^^
Варнинг: легкий слэш, но все красиво и даже с юмором. Слэшененавистникам даже нравится.
Рейтинг: в планах R
Пейринг: не буду строить прогнозов...
Жанр: вампиры, драма, местами ангст и слэш, в общем смысле - пародия на вампирские произведения с претензией на философичность, в процессе планируется добавление grapefruit и domestic discipline.
Саммари: - Ну вот ты и умер. Поздравляю!
От автора: первоначально посвящалось одному замечательному человеку, но в силу обстоятельств эта муза меня покинула...
Я познакомился с Фебом, когда мне было чуть меньше двадцати. Это произошло на какой-то из таких вечеринок, которые в определенный момент превращаются во всеобщую попойку. В тот вечер я не пил много – не было особого настроения надираться до потери сознания. Феб тоже почти ничего не пил, но тем не менее был весел, доволен, и, кажется, ему нравилось находиться в этом обществе – он с удовольствием поддерживал все темы разговоров, удачно шутил, словом, сосредоточил на себе все взгляды и наслаждался этим.
Я смотрел на него, в красках рассказывающего очередную увлекательную историю, и тут поймал себя на позорной для меня мысли – я восхищался им, я хотел быть таким же, как он. Позорной, потому что я всегда был самодостаточным и самоуверенным, холил и лелеял свой эгоизм и в самом деле считал себя центром вселенной и лучшим из людей.
Но так получилось, что именно в тот день настроение было препаршивейшим – дома, вешая на потолок люстру, я упал со стремянки и ушиб себе руку, затем перегорел новый, купленный на мое новоселье телевизор, в ремонте не успели доделать машину – и последняя новость, сообщенная мне по телефону, стала последней каплей – я проникся злобой на весь мир и пошел на вечеринку к приятелю только потому, что обещал там быть. И вследствие вышеперечисленных неприятностей центром всеобщего внимания являлся не я, как это бывало обычно, а Феб, знакомый кого-то из присутствующих, высокий длинноволосый блондин, на вид лет двадцати двух-двадцати трех.
Я дослушал историю и под шумок вылез из-за стола. Прогулявшись по большой квартире приятеля и случайно наткнувшись в одной комнате на решившую уединиться парочку, пробурчал извинения и пошел на кухню. Не включая свет, я налил себе в чашку воды и уселся на подоконник. Вся сегодняшняя злость куда-то улетучилась. Я осознавал, что это случилось благодаря обаянию Феба, но ревниво не хотел в этом признаваться, поэтому напустил на себя состояние равнодушия. До меня долетали приглушенные стенами звуки смеха, отдельно брошенных реплик и звона стаканов. Я отпил безвкусной воды. Не потому, что хотел пить, а просто не мог сидеть без дела. Потом на глаза попались оставленные кем-то пачка сигарет и зажигалка. Я неумело закурил, закрыл глаза и прислонился спиной к стене, поудобнее усевшись на окне и прижавшись плечом к стеклу.
Сигарета даже еще не догорела до конца, когда в кухню вошел Феб и аккуратно притворил за собой дверь.
- Не помешаю? – спросил он, усаживаясь за стол и кладя руки перед собой.
Я махнул рукой, как бы говоря «Валяй, мне все равно». Затем спросил:
- А почему ты не с ними?
- Все напились до поросячьего визга, разговаривать уже невозможно, - он ухмыльнулся, пожимая плечами. Мне почему-то показалось, что он извиняется.
- И что ты пришел? Поговорить?
- Да, - беззаботно ответил Феб.
Я не видел его лица в темноте неосвещенной кухни, но я видел его глаза, поблескивавшие в свете фонарей с улицы. Жуткие глаза, страшные глаза. Не бывает людей с такими глазами. Не может человек с такими глазами говорить таким беспечным тоном.
Я затушил окурок в пепельнице, стараясь не встречаться с Фебом взглядом. Но мне очень хотелось смотреть на него, я ощущал непонятное желание слепого поклонения кому-то, и хотелось, чтобы этим кем-то был Феб. Бред полный, говорила разумная часть моего сознания. Вас познакомили пару часов назад, кое-как представили друг другу, он наверняка даже имени твоего не запомнил, а ты думаешь о каком-то поклонении… Что с тобой вообще?! Что за бред?
Он притягивал меня, как магнит. Он носил имя бога. Я действительно впервые увидел его только в начале вечеринки, и мне уже ужасно хотелось узнать о нем все, вести себя, как он. Это не было влюбленностью, не было сексуальным влечением, если хотите. Это было больше похоже на религиозный экстаз, когда все другие желания перекрываются желанием служить своему богу. И в то же время мое «я» восставало против таких мыслей, ведь оно было привычно к тому, что я нравился всем, в то же время никогда не испытывая восхищения ни перед кем. Парни стремились подружиться со мной, девушки прилагали все усилия, чтобы понравиться мне, а я относился к этому снисходительно. И теперь то, что Феб пришел ко мне сам, очень льстило мне, одновременно поднимая внутри волну протеста к осознаванию того факта, что Феб-то, по всем признакам, лучше меня. Мой эгоцентризм этого не выдерживал.
Никогда еще я не испытывал таких противоречивых чувств.
Феб встал рядом с окном.
- На улицах совсем никого нет, - заметил он.
Я пожал плечами и закурил вторую сигарету. Вообще я не курил, но сидеть рядом с Фебом просто так не хотелось.
Феб обошел кухню, повертел в руках какую-то чашку, оставленную на столе, и наконец встал возле другого конца окна, прислонившись к стене.
- Ты похож на меня, - вдруг заявил он.
От неожиданности я едва не подавился сигаретой.
- Н-да? И чем же?
- Ты стремишься быть во всем первым, и ты являешься первым во всем, и всегда стремишься обойти того, кто, по твоему мнению, лучше тебя. Я прав?
Я не ответил.
- И сейчас тебя злит, что ты понял, что я лучше тебя, но по непонятным причинам тебе вовсе не хочется быть лучше меня. Так?
Я злобно сощурился. Если хотите разозлить человека, говорите ему правду.
- А если я скажу, что это не так?
- Я тебе просто не поверю. Ведь я знаю, что это правда. Ты не хочешь быть лучше меня – ты хочешь быть таким же, как я. Мы слишком разные, чтобы нас можно было сравнивать. И ты прекрасно это понял, хотя до сего момента прошло всего пару часов с нашего знакомства.
Я склонил голову на бок. Так мне лучше думалось.
Перед глазами словно висело наваждение, но где-то в уголке сознания, на самых его задворках, тот циник, каким я в сущности своей являлся, с полным правом так думать насмехался над происходящим: пара часов знакомства, два-три слова друг другу в порядке общей беседы – и вдруг такой поворот! Ах-ах! Срочно анализируй ситуацию, пока ты адекватен, и не смей вдыхать дым марихуаны!
Я улыбнулся своим мыслям уголком губ. В общем-то, делать все равно нечего. Хотите поиграть – давайте поиграем.
- Хорошо. Допустим, что все так, как ты сказал. А как ты сам все это понял?
- У меня было время научиться видеть людей насквозь, - Феб улыбнулся и приблизился ко мне. Я посмотрел в его глаза, и этот совершенно дикий взгляд, несовместимой с приятной внешностью и доброжелательной улыбкой, унес меня куда-то далеко-далеко. Но длилось это доли секунды. Феб поднял руку и тыльной стороной ладони погладил мою щеку. Ледяное прикосновение немного отрезвило меня, я дернулся в сторону и слез с подоконника. В другое время, возможно, реакция была бы более бурной, вплоть до драки, ведь, если подумать, меня только что явно пытался облапать парень, но сейчас я пребывал в состоянии легкого транса и отодвинулся скорее инстинктивно. А может, не отодвинулся бы и вовсе, ведь Феб заворожил меня настолько, что в тот момент я плохо воспринимал реальность.
- Я могу сделать тебя таким же, как я. Ты хочешь этого?
Я чувствовал, что я куда-то лечу. Феб склонился к моему уху и шепотом повторил:
- Хочешь?
Я прикрыл глаза и одними губами ответил:
- Да.
Феб едва слышно усмехнулся, и я почувствовал его ладонь на своей шее, как она обнимала ее. Его губы вдруг коснулись моей щеки, затем моих губ. Я даже не шевельнулся, я не видел в этом ничего предосудительного. Я испытывал только одно чувство – чувство благоговения. Должно быть, так же себя чувствуют верующие, когда их осеняет благодать Божья.
Феб легко коснулся моих губ своими и перешел к шее. Прикосновения его были прохладными и приятными. Он провел языком по моей коже – и вдруг я ощутил резкую боль – Феб вцепился в мою сонную артерию и пил кровь. «Вампир», - слишком быстро мелькнула мысль, чтобы я мог ее осознать. Я стоял, чуть запрокинув голову назад, и широко распахнутыми невидящими глазами смотрел в потолок, чувствуя, как вместе с кровью теряю жизнь. «Так надо, так надо, так надо», - пульсировали в такт с бьющимся сердцем ясные слова в голове. В глазах помутнело. Феб оторвался от моей шеи и взял мое лицо в свои холодные ладони. Его рот был в крови. Меня замутило. Феб прижался лбом к моему лбу и зашептал:
- Назад уже дороги нет.
Я вновь прикрыл глаза, соглашаясь с этим. Феб быстро поцеловал меня и укусил себя за запястье с внутренней стороны. Полилась кровь. Он прижал рану к моим губам.
- Пей.
Я чуть приоткрыл рот. Кровь была сладкой и живой.
- Пей, - настойчивее повторил Феб, держа меня за руку другой рукой.
Я стал вытягивать из раны кровь, чувствуя, как с каждым глотком внутри меня все леденеет, и что это чувство змейкой расползается из желудка по всему телу.
Пить хотелось все больше и больше. Я вцепился в руку Феба мертвой хваткой и жадно, шумно сглатывая, пил его кровь. Свет фонарей через окно вдруг стал бордовым, в левом глазу лопнули сосуды, тяжелый мобильник выпал из кармана. Челюсти начало сводить от желания вгрызться в ставшую горячей под жадными губами плоть, я хотел, чтобы его кровь – нет, просто кровь, – бурлила и стекала по моему подбородку, капая на пол и брызгаясь на брюки. Звериные звуки заклокотали у меня в горле, я был не в силах лишить себя удовольствия и дальше чувствовать этот сладкий вкус на своем языке.
Удар страшной силы отшвырнул меня к окну. Я схватился за подоконник и прижался к стеклу. Феб стоял, сжав свою истекающую кровью руку на запястье, и ненавидящим взглядом смотрел на меня. Это был взгляд зверя, в самом центре зрачков пылал пожар. Его взгляд мог бы заставить меня выпрыгнуть из окна, лишь бы скрыться от него, но я был слишком ошарашен ударом.
Бордовое марево стало постепенно спадать, монохромность возвращалась в окружающий мир. Вместе с ней пришла тупая боль в виске, которым я ударился об оконную ручку. Не сдержав чувств, я схватился трясущейся рукой за голову. Стекло окна было заляпано красными пятнами. Кожу вокруг рта начало стягивать – кровь, которой я был перемазан, сворачивалась. На языке вновь проступил горький вкус сигарет. Мир как будто набросился на меня и стал рвать на части своими острыми пальцами, в мозгу щекотало чувство моральной слепоты. Я всем своим существом хотел спрятаться, исчезнуть, провалиться сквозь землю, но оторвать взгляд от Феба – это было выше моих сил.
- Успокойся.
Что?
Окровавленные пальцы судорожно сжали край подоконника, так, что стало больно.
Феб вдруг расслабился и небрежно тряхнул рукой. Раны на запястье уже не было. На лице – вновь то безмятежное выражение, которое было до всего…
- У тебя страшные глаза, - выдавил я первое, что пришло в разрывающуюся от обострившихся чувств голову.
- У тебя не лучше, - Феб усмехнулся и подошел ко мне. – Но разница в том… - он попытался отцепить одну мою руку от подоконника. Я и сам был не прочь ослабить хватку, но физически не мог этого сделать. Наконец совместными усилиями нам это удалось, и Феб провел моей одеревеневшей ладонью по своей щеке.
- …разница в том, - продолжил он, - что у тебя в глазах, хм… страх. Ненависти в них было не меньше, чем у меня.
- П-прости, - с трудом выговорил я.
- Ничего, - Феб взял своими тонкими пальцами меня за подбородок и повертел голову в разные стороны. – Ты еще будешь, так сказать, «отомщен».
В его голосе не было ни капли злобы, которая так ясно была видно тогда в его глазах.
Феб рассмеялся своим мелодичным смехом и отошел, присев на край стола, скрестив руки на груди, и с плохо скрываемым интересом воззрился на меня.
Я рывком отодрал онемевшие пальцы другой руки от подоконника и только было хотел что-то сказать, как все слова вылетели из сознания, как и желание закидать Феба вопросами. По ногам снизу вверх пробежали тысячи мелких жучков. Ощущение было настолько мерзким, что я чуть не отпрыгнул в сторону, остановило меня только то, что на самом деле никаких насекомых и в помине не было, а отвратительное покалывание так же снизу вверх стало сменяться мертвым онемением. Ноги подкосились, я рухнул на колени. Если бы не то, что я перестал ощущать свои ноги, я бы, наверное, пребольно ударился.
Внезапно накатившее бесчувствие напугало и без того страдающего от неопределенности меня, я осел на пол и просящее посмотрел на Феба. Он только фыркнул, но, видимо, мой взгляд был настолько жалобным, что насмешка сменилась снисходительностью и даже своеобразным сочувствием. Феб присел рядом со мной на корточки и тронул пальцем ребра напротив сердца.
- Ничего, потерпи, когда дойдет до сюда, уже будет не так… странно.
Я к тому времени уже распластался на полу, сжимая одной рукой горло в приступах удушья, другой царапая пол. Вы когда-нибудь чувствовали, как немеет мозг? Не уверен, что правильно так говорить, но ощущение, следующее за удушьем, было именно таким. Через какое-то время меня скрючило в позу эмбриона адской пульсирующей болью, причем интенсивность пульсации возрастала и возрастала, и происходило это так долго, что я даже успел подумать о том, как бы поскорее взорваться и покончить с этим.
И тут… все кончилось. Яркая тишина снаружи, пустая тишина внутри. Где-то за окном лаяла собака. В голове было подозрительно легко. Я вспомнил про онемение мозга и машинально потрогал уши – а вдруг он вытек? Жест и опасение показались мне настолько нелепыми, что я сделал попытку засмеяться, зайдясь в хриплом кашле. И только затем заметил все еще сидящего рядом Феба. Он жизнерадостно заулыбался, заметив, что я смотрю на него, и потрепал меня по щеке.
- Ну вот ты и мертв! Поздравляю.
- Циник, - буркнул я, поднимаясь на ноги. Слегка штормило. Я кинулся к раковине и как следует вымыл лицо и шею, мне казалось, что я весь перемазан кровью, а ведь в квартире были еще люди… Мысль о том, как мы не попались им на глаза, ударила меня по голове, я резко повернулся к Фебу и открыл рот, указывая на дверь, не в силах что-то сказать.
- Поверь, дорогой, у них в последние два часа и мысли не возникало о том, что на кухне может происходить что-то противоестественное, - умильно промурлыкал Феб, складывая руки на груди. – Я, как бы, не первый год вампир. И даже не второй, и не десятый, и не пятидесятый.
Я застыл ошалевшим истуканчиком. Феб обмахнул меня полотенцем.
- В конце концов, мало ли зачем уединились от большой компании двое молодых людей, зачем им мешать, ведь так?
Я промямлил что-то невразумительное и сник. Феб хохотнул и открыл дверь.
- Идем. Попрощаемся, как ни в чем не бывало, и уйдем.
Я покорно поплелся следом.
О своем с Фебом уходе я предупредил только хозяина квартиры, прощаться с остальными не посчитав нужным. Хозяин махнул рукой, не отрываясь от своей девушки. Мы закрыли за собой дверь и стали дожидаться лифта.
В лифте со мной чуть не случилась истерика. Феб прижал меня к стенке лифта и сказал:
- Ты можешь сколько угодно скорбеть на тему того, что до этого дня жил как все, жил спокойно и так далее, но учти: если ты отбросишь все, что было до, и будешь больше думать о том, что есть и что будет, тебе будет намного легче. Намного, понимаешь? К тому же, - Феб хмыкнул, - это расширяет поле для размышлений. «До» у тебя… сколько тебе лет?
- Девятнадцать, - просипел я. У меня начало пересыхать в горле.
- Девятнадцать. Так вот, твое «до» ограничивается девятнадцатью годами, и ты успеешь передумать все, что об этом можно подумать, еще тысячу раз, потому что «после» у тебя – неограниченное число лет, ясно? А теперь можешь страдать, только не вслух.
Мне вдруг стало так жалко себя, я был так обижен этим резким тоном, что я и в самом деле решил заткнуться и никогда не жалеть ни о чем, что оставил позади.
Из подъезда мы вышли молча. Феб постоял на крыльце.
- Не скажу, что я взял на себя огромную ответственность, сделав тебя вампиром, парень ты неглупый и вполне понимаешь: хочешь жить – умей вертеться. Но вот так бросать тебя в самом начале я тоже не собираюсь, иначе был ли смысл так радикально менять твою жизнь? Сейчас мы пойдем ко мне, какое-то время поживешь со мной. Родные ведь не сильно хватятся? – вдруг спохватившись, спросил Феб. Я замотал головой. Мне казалось, что если я сейчас открою рот и издам хоть слово, то цепочка, в которой и без того не прослеживалось особой логики, разорвется, и поди собери все в относительно приличную картину.
- Отлично, - воодушевился Феб и шагнул с крыльца. – Не отставай.
тубиконтинью)
аффтару всегда видней, это да...
